Васса. Не ври, Сергей, это тебе не поможет. И — кому врешь? Самому себе. Не ври, противно слушать. (Подошла к мужу,
уперлась ладонью в лоб его, подняла голову, смотрит в лицо.) Прошу тебя, не доводи дело до суда, не позорь семью. Мало о чем просила я тебя за всю мою жизнь с тобой, за тяжелую, постыдную жизнь с пьяницей, с распутником. И сейчас прошу не за себя — за детей.
— Республика, конечно! — ответил Мирон, склонясь над столом; он
упирался ладонями в распластанный лист газеты так, что бумага натянулась и вдруг лопнула с треском. Якову это показалось дурным предзнаменованием, а Мирон разогнулся, лицо у него было необыкновенное, и он сказал не свойственным ему голосом, крикливо, но ласково...
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка,
уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Неточные совпадения
Повинуясь странному любопытству и точно не веря доктору, Самгин вышел в сад, заглянул в окно флигеля, — маленький пианист лежал на постели у окна, почти
упираясь подбородком в грудь; казалось, что он, прищурив глаза, утонувшие в темных ямах, непонятливо смотрит на
ладони свои, сложенные ковшичками. Мебель из комнаты вынесли, и пустота ее очень убедительно показывала совершенное одиночество музыканта. Мухи ползали по лицу его.
Лучи солнца
упирались в лицо Варавки, он блаженно жмурился и гладил
ладонями медную бороду свою.
Когда дети играли на дворе, Иван Дронов отверженно сидел на ступенях крыльца кухни,
упираясь локтями в колена, а скулами о
ладони, и затуманенными глазами наблюдал игры барчат. Он радостно взвизгивал, когда кто-нибудь падал или, ударившись, морщился от боли.
Он сел, широко расставив ноги,
уперся в колена
ладонями вопросительно ощупывая Павла темными глазами, добродушно улыбаясь, ждал ответа.
— Люди из бумажки; от лакейства мысли всё это, — спокойно заметил Шатов, присев в углу на стуле и
упершись обеими
ладонями в колени.
Кто присел на землю, кто взобрался на сучок, кто просто расставил ноги и выпучил глаза; но большая часть лежала на животах,
упершись локтями оземь, а подбородком о
ладони: оно-де сподручнее.
Гораздо больше нравился мне октавист Митропольский; являясь в трактир, он проходил в угол походкой человека, несущего большую тяжесть, отодвигал стул пинком ноги и садился, раскладывая локти по столу, положив на
ладони большую, мохнатую голову. Молча выпив две-три рюмки, он гулко крякал; все, вздрогнув, повертывались к нему, а он,
упираясь подбородком в
ладони, вызывающе смотрел на людей; грива нечесаных волос дико осыпала его опухшее, бурое лицо.
Через минуту он, прижав Фому одной рукой ко груди,
ладонью другой
уперся ему в лоб, отгибая голову сына назад, смотрел в лицо ему сияющими глазами и довольно говорил...
Желая ответить, Климков тихо завыл, встал на колени и начал хватать её платье дрожащими руками. Она
упёрлась в лоб его горячей
ладонью, другой рукой взяла за плечо, спрятала ноги под стул и строго заговорила...
Он не заметил, как дошёл до кустов сирени, под окном спальни своей, он долго сидел,
упираясь локтями в колена, сжав лицо
ладонями, глядя в чёрную землю, земля под ногами шевелилась и пузырилась, точно готовясь провалиться.
Подоспев на голос роптавшего впотьмах незнакомца, Бенни и Ничипоренко разглядели мужика, который стоял,
упершись обеими
ладонями в срезанную стену довольно высокого земляного откоса и, изогнув на бок голову, косился на что-то через правое плечо. Он был пьян до такой степени, что едва стоял на ногах и, вероятно, ничего не видел.
Пользуясь своим высоким ростом, Арбузов обхватил
ладонью затылок Ребера и попытался нагнуть его, но голова американца быстро, как голова прячущейся черепахи, ушла в плечи, шея сделалась твердой, точно стальной, а широко расставленные ноги крепко
уперлись в землю.
Сидя на льду и
упираясь в него
ладонями, Цирельман оглянулся вокруг себя.
Рядом с Верою, с ногами на нарах, сидел высокий мужчина в кожаных болгарских туфлях-пасталах, — сидел,
упершись локтями в колени и положив голову на руки. Вера осторожно положила ему
ладонь на плечо. Он поднял голову и чуждо оглядел ее прекрасными черными глазами.
По тому, как равнодушно
уперся он лицом в острый и горячий камень, по белизне
ладони опрокинутой руки видно, что он мертв, но спина его красна, точно у живого, и только легкий желтоватый налет, как в копченом мясе, говорит о смерти.
На лице моего юного друга выразился чрезвычайный испуг; обеими
ладонями упершись в мою грудь, как бы отталкивая меня, он произнес таким тихим голосом, что я едва мог разобрать его невнятные слова...